| |
Кашеварова Людмила Аполлинарьевна
Родилась Людмила Аполлинарьевна Кашеварова в г. Гороховец 6 января 1929 года. На протяжении 54 лет работала в школах города старшей пионервожатой, учителем начальных классов. Занимается активной общественной деятельностью. На протяжении долгих лет является руководителем клуба ветеранов «Добродея». Ветеран войны. Ветеран труда.
Об этом страшно вспоминать,
но помнить надо…
22 июня для всех переживших войну – незабываемый страшный день. Честно говоря, очень не хочется его вспоминать, но помнить надо, потому что все пережитое нами, уже - история.
 Я родилась в Гороховце 5 января 1929 года, мама гороховчанка, папа Аполлинарий Петрович Корчагин – родом из Чулкова, он был родным братом Героя Советского Союза генерала Ивана Петровича Корчагина. Отец мой тоже был военным, он участвовал в финской кампании. А в предвоенные годы вся жизнь нашей семьи проходила в военных городах, много раз мы меняли места жительства – Тула, Дмитров, Купавна, Кострома, Горький, Великие Луки. В последнем и застала нас война, точнее в летнем лагере, куда выехала вся танковая часть, совсем недалеко от Литвы. Служили в части бойцы почти всех национальностей – русские, украинцы, грузины, армяне. Однако перед самой войной часть почему-то оказалась совершенно безоружной, все танки были на ремонте.
Война для нас началась совершенно неожиданно, немецкие самолеты начали бомбить городок в 4 часа утра. Никто не знал, что это значит, ни военные, ни их семьи. Папа тут же бегом бросился в штаб, и больше мы его не видели. Бомбы рвались кругом, укрыться негде, это было так страшно, что никакими словами не передать! Потом по радио сообщили, что объявляется сбор жен и детей военных, чтобы эвакуировать их в Великие Луки. Беженцы заполнили пять открытых грузовиков, и мы тронулись в путь, который оказался сущим мученьем. Мы опять попали под бомбы, прятались в лесу. Обгоняли толпы пеших беженцев, кто-то ехал и на велосипедах. Потом и мы пошли пешком. Есть было совершенно нечего, потому что из дома ушли, не взяв с собой ничего, ни вещей, ни припасов, у некоторых людей не было и документов. Мне было 12 лет, брату 11, а ведь рядом с нами находились и женщины с грудными детьми. В толчее и неразберихе эти дети терялись, матери рвали на себе волосы от горя и отказывались уезжать. Страшные картины!
Когда мы добрались до Великих Лук, оказалось, что от города ничего не осталось, его бомбили ежечасно. Диверсанты чуть ли не в открытую подавали летчикам световые сигналы, и снаряды падали точно в цель, уничтожили вокзал, узловую станцию, склады боеприпасов. Никакого отпора фашистам не было, не ударила ни одна зенитка.
Одна беда – бомбежки, другая – голод. Мама постоянно уходила из дома доставать пропуск, чтобы выехать из Великих Лук. В это время уже стало известно, что оставаться в оккупации семьям военных нельзя, их безжалостно уничтожали, сжигали заживо. Иногда мама приносила какие-то крохи съестного, а в основном мы с братом кормились сами, с ножом ходили по заброшенным огородам, вырывали какие-то овощи, но этого не хватало. Братишка похудел страшно, плакал от голода. Солдаты, видевшие это, иногда подкармливали нас буквально крохами, их паек в это время был до крайности скуден. Однако, уходя в бой, они оставляли нам на общем столе немного еды. Так трогательно это было!
В Великих Луках царила полная неразбериха. Часть города занимали немцы, отлично обмундированные, сытые, на наших глазах евшие шоколад, а другую - наши войска – голодные, грязные солдаты в обмотках, им не хватало даже оружия. На какое-то время нас, семьи военных, поселили на ближнем хуторе, в здании школы. И случилось так, что на наших глазах прямо возле школы высадился немецкий десант. Пятеро фашистов из автомата начали стрелять в окна школы, погибли все, кто попал под огонь. Мы уцелели только потому, что находились в другой стороне здания. Никогда не забуду залитые кровью классы, трупы женщин, детей.… Это был самый настоящий бесчеловечный расстрел беззащитных людей.
Выбрались мы из Великих Лук просто чудом. Когда мама в сотый раз протянула кому-то из патрульных свой паспорт, он спросил: «Вы Корчагина? Наш командир корпуса тоже Корчагин, не родня?»
 «А как его зовут», - спросила мама. Ответили: «Иван Петрович». Так мы и узнали, что с 26 июня корпусом командует родной брат моего отца. Тогда нашу семью отправили в эвакуацию. Если бы не дядя Ваня, неизвестно, что бы и было. Хотя и поезд постоянно бомбили, особенно страшной была бомбежка на станции Бологое. Опять – убитые, кровь, смерть, обезумевшие от горя матери, потерявшие детей…
В родной мамин Гороховец мы тоже попали чудом. На какой-то остановке мама вышла на перрон за водой и спросила: «Что за город?» Ей ответили: «Ковров». Решение она приняла моментально, - мы остаемся и не едем в Среднюю Азию.
В Гороховце мы долго не могли очнуться от пережитого. Родные несли еду, молоко, а мы после голода не могли принимать пищу.
В Великой Отечественной войне принимали участие четверо братьев Корчагиных. О генерал-лейтенанте Иване Петровиче Корчагине я уже говорила, воевали еще Николай Петрович, Георгий Петрович, он погиб. А папа, Аполлинарий Петрович, был дважды ранен, он закончил войну в звании подполковника танковых войск. И брат мой стал военным, сначала учился в Горьковской спецшколе, затем в авиационном училище в Иркутске. Пережитые ужасы войны останутся с нами на долгие годы.
|
|
